Хлеб наемника - Страница 49

— А сейчас чем промышляешь? — поинтересовался я.

— Да так, когда чем… — неопределенно протянул мальчишка. — Только, — поспешно добавил он, — мы не в городе…

— Стало быть, купеческие обозы щиплете?

— Лодки, — уточнил Эдди.

— Обезьянки! — улыбнулся я, вспоминая жалобы купцов, возивших товары по рекам. Во время ночлегов к их судам подплывали маленькие и юркие лодки с такими же маленькими и юркими гребцами. Мальчишки баграми вытаскивали тюки с товаром и молниеносно исчезали. И лодки, и мальчишек прозвали обезьянками. Поймать злоумышленников было трудно, но коли их ловили, то не щадили.

— А что такого? — возмутился Эдди. — Все лучше, чем милостыню просить или у пьяных по карманам шарить. Купцы — они богатые, с них не убудет.

— Ладно, не горячись, — успокоил я парня, положив ему руку на плечо. — Беги к Жаку. Что ты должен ему передать?

— Господину Жаку следует назначить место для встречи со старым другом! — отбарабанил Эдди и, немного успокоившись, убежал.

Человек не бессмертен. Каждому (кому-то лучше, кому-то хуже!) известно, что рано или поздно за нами придут: будет ли это старушка с косой, ангел или большой журавль с перламутровыми крыльями, неизвестно. Но разве наше знание мешает нам жить? Есть, спать, праздновать свадьбы и рожать детей?

Осажденный город — это маленький слепок с нашей большой жизни! Несмотря на войско, стоявшее за стенами, Ульбург продолжал жить. Из домов, узких и высоких, как клинок, раздавались голоса. Вот тут, кажется, семейная ссора — муж упрекает жену в тратах, а та огрызается, призывая на его голову кары небесные. Тут — нестройный хор детских голосов учит вслух катехизис. А в этом доме плачет маленький ребенок, а нежный женский голос поет ему колыбельную песню. А здесь слышны пьяные женские голоса и довольное оханье мужчин, словно бы занятых нелегкой, но важной работой…

Я шел не спеша, стараясь растянуть время. Давно собирался пройтись вот так, не торопясь, но все не получалось. Возможно, когда в следующий раз буду так же идти, то из домов будет слышен лишь женский плач, стоны и голос кюре, читающего заупокойную молитву.

Начинало темнеть, но улицы были полны народа. То тут, то там проходили ремесленники, тащившие на собственных плечах и катившие на тачках нужные вещи — мешки с песком, камни и бревна, что будут сбрасываться со стен на головы нападавших. Проехала повозка, груженная черпаками на длинных рукоятках. Лить кухонными поварешками горячую смолу — несподручно… Женщины, попадавшиеся на пути, тоже что-нибудь да несли — корзины с продуктами, кувшины с молоком и просто какие-то узлы. Стало быть, городской рынок работает, поэтому жители спешат закупаться впрок. Скорее всего, продавцы избавляются от скоропортящихся продуктов. Обычно торговцы бывают самыми чуткими к изменениям. То, что может понадобиться во время долгой осады, очень скоро будет не купить даже за очень большие деньги.

Трое пожилых мужчин, набранные из цехов вместо латников, занятых на стенах, старательно, но неумело отсалютовали мне алебардами и нестройно прошагали дальше.

— Господин Артакс, постойте! — услышал я голос и топот ног.

Обернувшись, увидел, что меня настигает коротконогий мужчина — герр Кауфман. Очень забавный человечек, однако на его животе колыхалась серебряная цепь с городским гербом, что означало — он из руководства Городского Совета. А если точнее — третий бургомистр, отвечавший за благоустройство улиц, работу золотарей, качество продуктов и еще много за что.

Коротышка отчаянно замахал руками и, отдуваясь, спросил:

— Господин Артакс, что делать с покойниками?

— С покойниками? — удивленно переспросил я. — С какими?

— С погибшими от руки предателя, с отравленными… — начал перечислять Кауфман. — Ну а также… — замялся толстячок, — с зятем господина Лабстермана.

— А что вы с ними раньше делали?

— Как и положено, хоронили на третий день, после отпевания.

— А я уж думал, что вы их сжигали или съедали, — саркастически отметил я.

— Да что же вы такое говорите, — всплеснул руками Кауфман.

— Господин бургомистр… — начал я злиться, не понимая, что же он от меня хочет. — Кажется, мы с вами уже обсудили этот вопрос.

Вопрос мы действительно обсуждали. Коль скоро будет война, будут и трупы. Но кладбище Ульбурга находится за городской стеной, а во время осады выход будет закрыт. Стало быть, нужен участок для погребений. А это не так просто, учитывая тесноту города. Городской Совет с трудом нашел подходящее место.

— Господин Артакс, проблема вот в чем, — заторопился третий бургомистр. — Когда могильщики вырыли яму, то обнаружили, что в ней вода. — Предупреждая мою реплику о том, что на многих кладбищах вода, и ничего, Кауфман сообщил: — Ниже участка находится запасной колодец. Если закапывать трупы, то…

— Я понял, — перебил я третьего бургомистра. Ситуация… А ведь я должен был это предусмотреть!

— Так что же делать? — не отставал Кауфман. — Может быть, вы разрешите открыть ворота? Не сегодня, разумеется, а послезавтра. Когда похороны закончатся — закроем их обратно. А? — просительно уставился он. — Это же совсем быстро. А потом мы что-нибудь придумаем.

— Нет, господин Кауфман! — покачал я головой. — Ворота открывать нельзя. Единственное, что могу посоветовать, — на время осады складывать трупы в какой-нибудь глубокий прохладный подвал. Осада не может длиться вечно.

— Но где нам взять свободный участок? Или свободный подвал? — недоумевал Кауфман. — У города не так много собственности…